Winters used to be cold in England. We, my parents especially, spent them watching the wrestling. The wrestling they watched on their black-and-white television sets on Saturday afternoons represented a brief intrusion of life and colour in their otherwise monochrome lives. Their work overalls were faded, the sofa cover—unchanged for years—was faded, their memories of the people they had been before coming to England were fading too. My parents, their whole generation, treadmilled away the best years of their lives toiling in factories for shoddy paypackets. A life of drudgery, of deformed spines, of chronic arthritis, of severed hands. They bit their lips and put up with the pain. They had no option but to. In their minds they tried to switch off—to ignore the slights of co-workers, not to bridle against the glib cackling of foremen, and, in the case of Indian women, not to fret when they were slapped about by their husbands. Put up with the pain, they told themselves, deal with the pain—the shooting pains up the arms, the corroded hip joints, the back seizures from leaning over sewing machines for too many years, the callused knuckles from handwashing clothes, the rheumy knees from scrubbing the kitchen floor with their husbands' used underpants.
When my parents sat down to watch the wrestling on Saturday afternoons, milky cardamon tea in hand, they wanted to be entertained, they wanted a laugh. But they also wanted the good guy, just for once, to triumph over the bad guy. They wanted the swaggering, braying bully to get his come-uppance. They prayed for the nice guy, lying there on the canvas, trapped in a double-finger interlock or clutching his kidneys in agony, not to submit. If only he could hold out just a bit longer, bear the pain, last the course. If only he did these things, chances were, wrestling being what it was, that he would triumph. It was only a qualified victory, however. You'd see the winner, exhausted, barely able to wave to the crowd. The triumph was mainly one of survival. | Зимы в Англии стояли холодные. Мы коротали их за просмотром соревнований по спортивной борьбе. Для моих родителей субботние вечера перед черно-белым телевизором были яркими цветными пятнами на фоне монотонной серой жизни. Рабочие спецовки, старое полинявшее покрывало на диване - все это отступало на задний план и меркло, а вместе с ним меркли и воспоминания о том, какими они были когда-то, до переезда в Англию. Мои родители, подобно другим представителям этого поколения, всю жизнь гнули спину на фабриках, отдавая лучшие годы за грошовую зарплату. Жизнь в тяжелом труде, жизнь с искривленными позвоночниками, хроническими артритами и огрубелыми ладонями. Они закусывали губы и терпели боль. Да, у них и не было другого выбора. Они пытались отключаться - не обращать внимания на высокомерие сослуживцев, не отвечать на откровенные издевательства начальников и - в случае индианок - терпеливо сносить побои мужей. Терпи, говорили они себе, справляйся с болью - прострелами в руках, нытьем в расшатанных тазобедренных суставах, спинными болями вследствие многолетнего скрючивания за швейными машинками, пальцами, закосневшими от стирки вручную, ревматизмом в коленях от натирания кухонных полов старым мужниным бельем.
Субботними вечерами мои родители усаживались перед телевизором с чашкой кардамонового чая с молоком в ожидании развлечения и веселья. И еще, в ожидании того, что сегодня, хотя бы один раз, "хороший" одержит победу над "плохим". Им хотелось, чтобы кичливый громкоголосый бугай получил по заслугам. Они молили хорошего парня, распростертого на полу с пальцами, зажатыми в болевом замке, или в муке схватившегося за почки, не сдаваться. О, если бы он мог продержаться еще чуть-чуть, стерпеть боль, продлить схватку. Если бы он это сделал, в такой ситуации у него были бы шансы на успех. Ведь в итоге получилась победа по очкам. Видели бы вы этого победителя - у него не было даже сил помахать зрителям. Он просто оказался чуть крепче. |